Последняя пауза перед годами кризиса

Кризис продолжается уже больше года, точнее даже, с августа 2007 года (только тогда еще мало кто понял, что это началось одновременно с проблемами ипотеки в США), и на первых порах сопровождался потрясающей активностью властей разных стран мира. Только денежные власти США влили в финансовую систему от $2 трлн до $9 трлн (по разным оценкам, от официальных до неофициальных), да и Китай недалеко ушел. Разница только в том, что Китай вливал деньги из резервов, а США – из эмиссии. Другие страны тоже преуспели в этой деятельности, но уже достаточно давно (фактически с начала лета – того времени, когда власти основных стран мира стали говорить о «конце» кризиса) никаких новых идей в рамках борьбы с кризисными явлениями никто не предлагает. Да, вброс денег в экономику продолжается, но и только. И возникает естественный вопрос: «Почему?».

Ответ на него представляется достаточно важным, поскольку показывает не только сложность ситуации, но и адекватность самой власти, во всех странах мира. Если она не в состоянии оценить масштаб и глубину происходящих событий, то дело даже не в том, что ее необходимо менять (сама-то она с таким выводом не согласится ни за что), а в том, что нужно готовиться к слому самой модели, в рамках которой эта власть получила возможность встать у руля общества, независимо от того, нравится это нынешней власти или нет. Так какие же могут быть варианты ответа?

Первый, а именно тот, что кризис реально заканчивается, мы отбрасываем сразу. И здесь, на портале KM.RU, и в работах «Неокона», и в других наших публикациях (например, в журнале «Однако») мы неоднократно объясняли, что кризис не только не заканчивается, но наоборот, неуклонно развивается, а видимость роста связана как раз с непрекращающейся денежной накачкой. В Китае это уже вызывает надувание серьезных пузырей, а в США начинают всерьез говорить о необходимости поднять учетную ставку – с целью «связывания» избыточной денежной ликвидности. Так что выхода нет, даже намеков, хотя на первом этапе теоретически «перезапустить» систему эмиссионного кредитования было возможно, пусть и ненадолго. Но – не получилось.

Вариант второй: с отчетами об «окончании» кризиса поспешили, но позитив от действующих мер все-таки существует, и нужно просто подождать. Не соглашусь по той же причине: базовые параметры экономки ухудшаются, и конца этому не видно. Да и рассуждения о необходимости ужесточения денежной политики (повышения ставки и существенном сокращении «кредитного окна» банкам со стороны ФРС в частности) здесь весьма показательны, хотя к реальным действиям они пока не привели. Есть и еще один симптом: на последней встрече министров финансов стран G20 в Шотландии по предложению министра финансов Великобритании поговорили о т. н. «налоге Тобина», т. е. оборотном налоге на все финансовые транзакции. Этот налог – ужас всей либеральной финансовой «тусовки»: он закрывает саму возможность беспрепятственного движения капитала по всему миру и, в общем, ставит под угрозу само могущество современного финансового лобби. Разумеется, это предложение было с гневом отвергнуто «финансовой общественностью», но уже через пару недель всплыло в МВФ, а это значит, что до самого верхнего руководства современной финансово-экономической системы дошло, что традиционными методами сделать ничего не получится.

Что же получается? Что руководители (да и – чего уж там, все уже всё понимают – бенефициары, т. е. выгодоприобретатели) современной мировой финансово-экономической системы начали всерьез рассматривать меры, которые ставят под угрозу само свое существование. Выражаясь по-медицински, гангрена зашла так далеко, что имеет смысл говорить об ампутации. Но тогда бездеятельность конкретных персонажей становится вполне понятной: старые методы уже точно не работают, а «ампутацию», т. е. принятие мер, которые разрушают саму модель современных финансов, применять еще страшно, во всяком случае, пока есть хотя бы призрачная надежда на «выздоровление».

Есть и еще один аспект. Финансисты финансистами, но есть еще и политики, и связанная и с теми, и с другими идеологическая машинка. Она могуча, работает уже много десятилетий и непрерывно трендит о преимуществе свободных рынков, демократии, правах человека и т. д. Если начать принимать такие меры, как «налог Тобина», то все эти слова начинают выглядеть достаточно бледно, а уж сами конкретные политики – так и вообще. Поэтому не исключено, что дело тут еще и в политическом давлении на финансистов: мол, давайте, работайте, но пока – в рамках, которые мы с вами сами установили. Во всяком случае, пока нет явных проявлений конца кризиса.

Фактически это означает, что ответ на поставленный в начале текста вопрос «Почему?» звучит примерно так: те, кто реально управляют современной финансово-экономической системой, уже понимают, что дело безнадежно и нужно переформатировать саму систему. Однако они не имеют ни представлений о том, как будет выглядеть новая система, ни гарантий сохранения своего положения и богатства. А политики категорически отказываются обсуждать возможности эксперимента с управлением этой системы, поскольку не могут отказаться от закрепленной многими десятилетиями риторики.

Соответственно, все участники взяли некоторую паузу. Она может продлиться еще пару недель, а может – пару месяцев. Но уже не пару лет. Как только кризис возобновится, финансистам будет разрешено проводить опасные эксперименты с реформой уже системообразующих элементов современной финансово-экономической системы, а пока – пауза. Может быть, последняя перед долгими годами кризиса.

Михаил  Хазин (24.11.2009 09:11)

NEWSru.com Экономика	Понедельник, 23 ноября 2009 г. 11:59

Белорусский "кодекс нравственности экономики" уравняет чиновников и бизнесменов

В Белоруссии собираются создать "кодекс нравственности экономики", который, как заявляют создатели, предполагает создание совершенно новой модели развития страны, аналогов которой в мире сегодня нет. На прошедшей неделе профессор Белорусского государственного университета, доктор экономических наук Валерий Байнев сообщил, что кодекс основан не просто на каких-то общих критериях и заповедях. Он включает в себя сознательное ограничение потребления для чиновничества и бизнеса – не выше уровня, характерного для среднего соотечественника, сообщает белорусское издание "Ежедневник".

"Мало того, что чиновник заплатил налоги и спит спокойно. Он еще не имеет права жить более роскошно, чем средний соотечественник. Только так можно заставить чиновников и бизнес заботиться и радеть о благосостоянии отечества", – заявил Байнев, представляя первичный вариант кодекса нравственности белорусской экономики.

По словам профессора, к идее которого уже прислушиваются в Администрации президента, кодекс предполагает в первую очередь отказ от рыночной экономики, которая является "разобщающей и паразитирующей".

"Она с Запада нам имплантирована. Она уже достаточно обветшала и устарела, но эта доктрина сегодня доминирует", – заявил профессор. По его мнению, в Белоруссии нас должна быть трудовая экономическая парадигма, которая должна стать основой развития.

По его мнению, разрушение белорусской экономики происходит по двум причинам и первая из них – либерально-рыночные реформы. "Второй фактор нашего порабощения – монитарный", – уверен Байнев.

Профессор убежден, что насаждение западных ценностей лежит в основе деидеологизации белорусского общества.

Патриарх Кирилл в интервью украинскому телеканалу подчеркнул, что нельзя построить нынче эффективную экономику без нравственного измерения. Вопросы нравственности сегодня поднимаются на повестку дня религиозными, общественными, политическими деятелями. Это те ценности, на которых зиждется наше восточнославянское православное мировоззрение", – заявил Байнев.

По словам профессора, новая экономическая модель Белорусии должна держаться на трех китах. Первый – государственная власть для служения, а не для корыстного стяжания. Второй – приоритетность обязанностей, а не прав у власти перед народом. Третий – первичность нравственного начала, а не только юридического.

"Мы на экономическом факультете разработали расчетные критерии нравственности экономики. И теперь мы можем подсчитать, какая экономика нравственная, а какая менее нравственная. Целевой функцией нравственной экономики мы объявили расширенное воспроизводство нации. Не прибыль для избранных ради использования всех остальных в качестве приобретаемого на рынках труда ресурса, наряду со скотом, удобрениями и всем остальным, а именно расширенное воспроизводство нации, когда нас становится больше, когда наши мужчины становятся умнее, женщины красивее и добрее, а дети многочисленнее и улыбчивее. К сожалению, частнокапиталистическая экономика не отвечает этим критериям. Она безнравственна по сути. Президент Беларуси на пресс-конференции с российскими журналистами так и заявил, что частник никогда не будет озабочен ни народом, ни государством. То есть расширенное воспроизводство нации ему безразлично. В принципе согласен с этим и президент Российской Федерации Дмитрий Медведев", – пояснил профессор.

Насколько разработанный кодекс примет нынешнее руководство Белоруссии, сказать пока сложно, пишет издание. Но, по словам Байнева, у президента концепция кодекса понимание нашла. Мало того, БГУ уже разработал механизмы перехода к новой экономической модели.

"Начальные шаги мы прописали в рекомендации. Это решительный отказ от пропаганды в СМИ дезинтегрирующих западных псевдоценностей: культа обогащения без труда, превосходства роскоши, потребления, еды, секса и прочего. Пропаганда наших восточнославянских нравственных идеалов: любви к отечеству, служения своему народу, уважения к труду, коллективизма, сотрудничества и взаимовыручки, семьи, здорового образа жизни", – пояснил профессор.

По его убеждению, кодекс как основу белорусской экономической модели необходимо принимать как можно быстрее, потому что "мы вымираем, героиновые наркоманы ходят среди нас".

ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ

100 баллов за ЕГЭ - это «через чюр»

- Первокурсники журфака только что написали проверочный диктант по русскому языку. Подтвердили ли они оценки, с которыми поступали?

- Установочные диктанты для выявления уровня знаний первокурсников мы пишем каждый год. Обычно с ними не справляются 3-4 человека. Но результаты этого года оказались чудовищными. Из 229 первокурсников на страницу текста сделали 8 и меньше ошибок лишь 18%. Остальные 82%, включая 15 стобалльников ЕГЭ, сделали в среднем по 24-25 ошибок. Практически в каждом слове по 3-4 ошибки, искажающие его смысл до неузнаваемости. Понять многие слова просто невозможно. Фактически это и не слова, а их условное воспроизведение.

- То есть?

- Ну что такое, например, по-вашему, рыца? Рыться. Или, скажем, поциэнт (пациент), удастса (удастся), врочи (врачи), нез наю (не знаю), генирал, через-чюр, оррестовать. Причем все это перлы студентов из сильных 101-й и 102-й групп газетного отделения. Так сказать, элита. А между тем 10% написанных ими в диктанте слов таковыми не являются. Это скорее наскальные знаки, чем письмо. Знаете, я 20 лет даю диктанты, но такого никогда не видела. Храню все диктанты как вещдок. По сути дела, в этом году мы набрали инопланетян.

- У вас и правда был такой слабый набор?

- В том-то и дело, что формально сильный: средний балл по русскому языку - 83. То есть не просто «пятерка», а «суперпятерка», поскольку отличная оценка по русскому языку в этом году начиналась с 65 баллов. И это очень скверно, поскольку, когда ребята завалят первую же сессию, нам скажут: «Вы получили «супертовар». А сейчас ребята не могут воспроизвести простеньких русских слов. Как это вам удалось сделать из суперотличников супердвоечников?!». Кстати, в этом году благодаря ЕГЭ победители олимпиад и золотые медалисты не смогли поступить на дневное отделение: все они учатся на вечернем. Мало и москвичей. Впрочем, журфаку еще грех жаловаться. Сколько-то самых безнадежных студентов нам удалось отсечь с помощью творческого конкурса. А вот что получил, скажем, филфак, страшно даже подумать. Это национальная катастрофа!

- В чем ее причина?

- В какой-то степени в «олбанском» интернет-языке. Однако главная беда - ЕГЭ. По словам первокурсников, последние три года в школе они не читали книг и не писали диктантов с сочинениями - все время лишь тренировались вставлять пропущенные буквы и ставить галочки. В итоге они не умеют не только писать, но и читать: просьба прочесть коротенький отрывок из книги ставит их в тупик. Плюс колоссальные лакуны в основополагающих знаниях. Например, полное отсутствие представлений об историческом процессе: говорят, что университет был основан в прошлом, ХХ веке, но при императрице Екатерине.

- С этим можно что-то сделать?

- По итогам диктанта прошло заседание факультетского ученого совета. Вырабатываем экстренные меры по ликбезу. Сделаем, конечно, что сможем, но надо понимать: компенсировать пробелы с возрастом все труднее, и наверняка выявятся ребята необучаемые. Да и часов на эти занятия в нашем учебном плане нет. Так что, боюсь, кого-то придется отчислить, хотя ребята не дебилы, а жертвы серьезной педагогической запущенности.

- Многих можете потерять?

- Не исключаю, что каждого пятого первокурсника. ЕГЭ уничтожил наше образование на корню. Это бессовестный обман в национальном масштабе. Суровый, бесчеловечный эксперимент, который провели над нормальными здоровыми детьми, и мы расплатимся за него полной мерой. Ведь люди, которые не могут ни писать, ни говорить, идут на все специальности: медиков, физиков-ядерщиков. И это еще не самое страшное. Дети не понимают смысла написанного друг другом. А это значит, что мы идем к потере адекватной коммуникации, без которой не может существовать общество. Мы столкнулись с чем-то страшным. И это не край бездны: мы уже на дне. Ребята, кстати, и сами понимают, что дело плохо, хотят учиться, готовы бегать по дополнительным занятиям. С некоторыми, например, мы писали диктант в виде любовной записки. Девчонки сделали по 15 ошибок и расплакались.

Марина Лемуткина,

«Московский комсомолец»

http://www.za-nauku.ru//index.php?option=com_content&task=view&id=2216&Itemid=39